Небеса здесь бессонны, их мнимый хрусталь пропадает в тяжёлых волнах, охваченных каменным молчанием. Сумеречной тревогой, ознобом испарины возвращает вода этот свет, тающий за горизонтом. Оттуда же, просветляя замки облаков, маня и обманывая, начинается северный день – медное бремя, холодное, совершенное. Смятением, ветрами, зеленоватыми льдами мчится оттуда благоволящая тень Всадницы. На берегу, попирая первобытный гранит, ожидает её Герой, благородный герцог ли, безумец, творец, гений - жажда его едина, непреодолима и неизбывна…

Обожжёт его разъятая медь: острая, ошеломляющая - солоноват и горяч до отчаяния долгожданный, разящий поцелуй… Прольются алые капли, сочтутся с голубыми, с ясными – слезами, согреют те камни, одухотворят безмолвное. Стать ему тогда безупречной красотой, обратиться тонким меандром и крепким сводом, вечным словом, величественным городом, сберечь счастье вновь пришедших героев: медных, и живых.